В том подвиде атеизма, который я бы назвал “атеизмом докинсианского толка” - в честь известного автора Ричарда Докинза, трудно не заметить странный парадокс. С одной стороны, он провозглашает, что твердая убежденность в чем-либо без достаточных оснований (belief without evidence, как пишет сам Докинз) - это главный (и отталкивающий) признак религии.

Конечно, это неверно (по крайней мере, в отношении христианства), но таков уж любимый конек “новых атеистов” - Докинза и его соратников. По убеждению атеистов Христиане твердо убеждены в чем-то, чему нет разумных оснований. Это ужасно, опасно, позорно, тормозит научный и социальный прогресс, причиняет ненужные страдания людям, оскорбляет разум, ведет к нетерпимости и терроризму и так далее. Этой слепой и безрассудной вере противопоставляется интеллектуальная добросовестность истинного ученого. Надо всегда рассматривать данные и быть готовым пересмотреть свои, даже очень дорогие, взгляды, если данные им противоречат.

Такая интеллектуальная честность, несомненно, большая добродетель, тут мы можем согласиться - но проявляют ли ее сами “новые атеисты”?

Очень часто выясняется, что “новые атеисты”, начиная с самого Докинза, просто отказываются изучать христианство или всерьез рассматривать доводы в пользу его истинности. Они твердо убеждены - и я постоянно с этим сталкиваюсь - что вера в Бога является настолько несомненной чушью, что не стоит тратить время и силы на ее изучение. Как ответил Ричард Докинз богослову Алистеру Макграту, когда тот упрекнул его в незнании христианского богословия, на которое тот нападает: “разве необходимо разбираться в лепреконологии, чтобы перестать верить в лепреконов?”

Но не является ли в таком случае сама уверенность в ложности и вредоносности христианства случаем той самой “твердой убежденности без оснований”, которая в атеистической риторике считается главным грехом и приписывается Христианам? Ведь это именно принципиальный отказ рассматривать данные, способные подорвать любимую теорию, интеллектуальная боязливость и закрытость, которую публицистика Докинза (и единомысленных ему) приписывает религиозным фундаменталистам.

Что, если бы какой-нибудь религиозный активист взялся критиковать научные теории, а когда ему бы предложили, хотя бы на популярном уровне, с ними ознакомиться, отвечал, что не будет этого делать, потому что ясно же - ученые столетиями занимаются чушью? Не навлек бы он совершенно понятных насмешек, и со стороны “новых атеистов” - в первую очередь?

Добродетель интеллектуальной честности, бесстрашной открытости новому, готовности усомниться к своей картине мира, когда для этого есть серьезные основания - действительно стоит того, чтобы ей последовать. Даже если ведет она вовсе не к атеизму.