«Я займусь этим когда-нибудь потом» — довольно часто говорят люди, которые слышат разговор о «правде, воздержании и будущем суде». Религия часто воспринимается, как что-то предсмертное, связанное с последними ритуалами в жизни человека — умирающий может получить какое-то утешение от исповеди, а потом его надо «как полагается» отпеть и похоронить с соблюдением всех обрядов.

Ну, может быть о Боге можно вспомнить и в момент жестокого кризиса — когда человека увозят в операционную, и он не знает, проснется ли он после анестезии. Когда земной наш дом, эта хижина, начинает явно сыпаться, и из трещин тянет лютым холодом — тут, возможно, и время вопиять к Богу. Но в обычной жизни вера незачем — она только мешает, ставит запреты, отнимает время, которое мы хотели бы потратить на что-то другое. Тем более, что история благоразумного разбойника, который покаялся, уже умирая на кресте по соседству с Иисусом, и был принят в рай, говорит о том, что покаяться можно и перед самой смертью.

Собственно, обычай креститься перед самой смертью, чтобы прожить жизнь как хочешь — а потом уже выскочить из ада в рай в последний момент — был распространен еще в поздней античности. Однако это плохая идея на нескольких уровнях.

Самое простое и грубое соображение — мы не знаем, когда отходит наш поезд. За нами могут прийти без предупреждения — как за богачом из евангельской притчи, который был уверен, что обеспечил себе безбедное существование «на многие годы».

Люди умирают внезапно — от сердечного приступа, от автокатастрофы, от руки злодеев. Никто из нас не может точно знать, есть ли у нас еще время до вечера. Мы можем сегодня утром думать, что впереди целая жизнь — и не дожить до заката, обнаружив, что дверь, в которую нас настойчиво приглашали, уже закрылась.

Но есть и другое, и, возможно, более важное соображение. Идея откладывать обращение связана с определенного рода представлением о христианской жизни, как о чем-то тоскливом и безотрадном, чего стоит избегать до последней возможности. Как будто грех — это то, что делает нас счастливыми, а покаяние лишит нас радости. Но это обман — грех не приносит нам ничего хорошего уже здесь, на земле. Даже светские психологи обнаружили, что погоня за удовольствиями — лучший способ лишить себя способности испытывать удовольствие от жизни.

«Гедонизм», погоня за «радостями жизни» оборачивается «агедонией» — неспособностью эту радость испытывать.

По статистике люди, живущие церковной жизнью, более счастливы, чем неверующие. Конечно, светские исследовали находят этому «посюсторонние» основания — например, социальная поддержка, которую человек находит в общине единоверцев, или отказ от вредных привычек. Но факт остается фактом — покаяние ведет нас к более, а не менее радостной жизни. Люди, обратившиеся к Богу, очень часто сожалеют о том, что не сделали этого раньше — и я еще не видел никого, кто бы думал, что покаялся слишком рано.