В эти рождественcкие дни в сети довольно часто мелькают разъяснения того, что евангелисты были неправы — не так все было и не могло быть так. Евангелисты, как утверждается, противоречат друг другу, а свидетельства внешних источников (например, о датах правления тех или иных властителей) их опровергают.

Конечно, всю эту критику стоит рассмотреть по существу. Но прежде нам стоит обратить внимание на сам подход к рассмотрению новозаветных свидетельств. Критика Евангелия часто подается как пример торжества незаинтересованного, научного подхода, над «слепой верой».

Библейский рассказ, как торжествующе заявляют скептики — полон явных ошибок и противоречий, и верующие придерживаются его только потому, что эмоционально «вложились». А такая эмоциональная приверженность мешает видеть истину.

Что же, за таким предположением что-то есть. Я отдаю себе отчет в том, что действительно вложился — я уже больше тридцати лет христианин, это важнейшая часть моей личности. Моя вера — самое важное и драгоценное, что у меня есть. Мой круг общения, мои друзья и близкие, даже моя работа связаны с моей верой. Утрата веры означала бы жизненный крах, из-под обломков которого было бы сложно выбраться. Те «деконверты», люди, отступившие от веры, свидетельства которых я читаю в сети, совершенно не производят впечатление людей счастливых.

Разумеется, я склонен держаться за мою веру и мой подход к Евангелию есть подход заинтересованный. Христос, Мария, Апостолы — для меня не персонажи древней истории, вроде Александра Македонского и Юлия Цезаря, а лица родные, с которыми связаны мои глубочайшие надежды. Но мы все во что-нибудь вложились, и сказать «я был неправ все это время» мучительно для любого из нас. Я знаю коммунистов, которые, несмотря на крах СССР, продолжают упорно верить в идеалы Марксизма-Ленинизма. Вообще нетрудно найти приверженцев идеологий и культов, которые хранят им верность, несмотря на их очевидный крах. И не только культов.

Система высшего образования, особенно США и Западной Европы - это среда, мягко говоря, недружественная к христианской вере. Если вы преподаватель в колледже и стремитесь к tenure, то есть пожизненному найму, вам лучше вписываться в общее мировоззрение вашей среды. Это не значит, что люди цинично продают научную добросовестность за теплое местечко на кафедре — они вполне искренни. Просто искренние убеждения формируются, в том числе, и под влиянием среды, с которой нам надо ладить.

На восприятие Библии в академической среде оказывает огромное влияние сложившаяся интеллектуальная и даже политическая атмосфера — отношение к текущим идеологическим модам или палестино-израильскому конфликту. Мысль о том, что неверие как таковое каким-то образом делает вас «объективным», независимым от ваших личных устремлений или настроений в среде людей, которые для вас важны, ни на чем не основана. Неверие не является «объективным» — это позиция, за которую у человека могут быть вполне субъективные и эмоциональные причины держаться.

Незаинтересованный подход едва ли возможен. Каждый из нас выступает адвокатом какой-то позиции — этого не нужно пугаться. Человеку, который говорит «я вот я-то ни во что ни вкладывался, у меня чисто научный, объективный подход», скорее всего, просто не хватает рефлексии. Все мы обжились внутри определенного мировоззрения, выстроили нашу жизнь на каком-то основании. У нас всех сформировалась какая-то интеллектуальная среда, от которой мы зависим.

Признав, что каждый из нас имеет, что защищать, мы можем, по крайней мере, отказаться от довода ad hominem — от защищает эту позицию потому, что имеет личную заинтересованность. Конечно, имеет. Мы все имеем. Признав это, можно будет перейти к рассмотрению доводов по существу.