Когда я в очередной раз читаю атеиста, ссылающегося на «костры инквизиции», как на довод против христианской веры, мое первое побуждение — ответить по существу. Знаменитейшая испанская инквизиция всего казнила, по подсчетам историков, от 826 (сохранились приговоры) до 3000 человек, учитывая, что часть материалов утеряна. При этом, эти восемьсот с чем-то смертных приговоров на примерно сорок пять тысяч сохранившихся дел - получается были, скорее, редкими.

Оценки жертв атеистических режимов ХХ века — в СССР, в Китае, в Кампучии, в Албании, в других странах — тоже расходятся. Между миллионами и десятками миллионов. Когда я обращаю на это внимание, обычно говорят, что это же совсем другое дело! Атеисты ХХ века либо не были настоящими атеистами, либо их злодейства выдуманы врагами, либо не выдуманы — но, во всяком случае, их нельзя приписывать атеизму.

С точки зрения аргументации тут, конечно, "нашла коса на камень". Почему злодейства религиозных людей, совершенных ими под знаменем религиозных воззрений, считаются за довод против религии, а злодейства атеистов, совершенные под знаменами атеистических идеологий не должны считаться за довод против атеизма? Логически в этом нет никакого смысла. Если злодейства последователей есть довод против определенный мировоззренческой позиции, то этот довод должен работать в обе стороны. Но потом я стал догадываться, что этот довод и не апеллирует к логике.

Если присмотреться к тому, как люди спорят о политике, можно заметить, как часто они обмениваются обвинениями. При этом, почему-то считается, что обвинения в адрес противной стороны как-то снимают обвинения со своей. Лучший способ защиты — нападение. Лучший способ отбиться от обвинений — обвинять первым. Как будто, если первым встать в позу прокурора, никто не сочтет тебя обвиняемым. Это, касается, конечно, не только споров о политике, но почти любых конфликтов, вплоть до семейных ссор. Люди пытаются не столько защитить свое поведение, обосновать его правильность, сколько первыми обвинить оппонентов и отвергнуть их право выдвигать обвинения. Поскольку все, кто мог бы меня обвинить, люди негодные и лицемерные, я ухожу с суда с высоко поднятой головой. Не им предъявлять мне упреки!

Все мы - люди. Мы не можем уйти от того, что мы подсудны и нуждаемся в оправдании. Мы все понимаем, что мы согрешили. Мы по разному можем реагировать на это чувство греха. Мы можем загонять его глубоко внутрь. Если нам это не удается, мы встаем в позу прокурора и обвиняем других — нам нужно, чтобы другие оказались негодяями, тогда на их-то фоне мы вроде бы люди приличные. Церковь, которая напоминает о Боге и Его суде, напоминает о вине и, естественно, вызывает защитную реакцию.

"Еретиков сжигали! Как люди, которые сжигали еретиков, могут меня в чем-то упрекнуть?!" Но есть и другой вариант — просто покаяться и принять Божие прощение. Тогда мы обретем покой, а с инквизиторами Бог как-нибудь Сам разберется.