Недавно у меня спросили - “Как можно молится тому, в существовании которого ты даже не уверен?”. Этот вопрос стоит рассмотреть подробно.

Иногда люди испытают явное, несомненное, могущественное чувство Божьего присутствия, которое не оставляет места для каких-либо сомнений, и наполняет душу радостной уверенностью, о которой сказал поэт: “бессильно зло/мы вечны/с нами Бог”. Но потом это чувство отступает, люди могут приходить в уныние и растерянность - а не померещилось ли им? Иногда в жизни человека просто нет такого яркого опыта; и иногда люди - даже великие святые (и они особенно) испытывают чувство полной потерянности и оставленности. Жизнь христианина обычно не проходит во всепоглощающем чувстве уверенности - и в этом есть важный смысл.

Ребенка носят на руках - но не все время, иначе он так и не научится ходить. Когда-то отец должен поставить его на пол, а когда-то - отвести поддерживающую руку. Он всегда рядом - но ребенок учится ходить своими ногами. Так и с верой - мы должны научиться принимать решение быть верными Богу даже тогда, когда Его присутствие для нас неочевидно. “Мы ходим верою, а не видением” (2Кор.5:7) - говорит Апостол. Постоянное и несомненное переживание Божиего присутствия не оставляло бы места для нашего выбора и для духовного роста.

Мы духовно растем, когда принимаем решение повиноваться Богу независимо от того, испытываем ли мы прямо сейчас уверенность или духовное утешение. Мы особенно растем, когда верим и повинуемся Богу в ситуации “темной ночи” или “духовной засухи”, когда мы молимся, преодолевая сомнение и тяжелое уныние.

В этой ситуации мы просто принимаем решение - верить и молиться, несмотря ни на что. Вера - это не переживание (хотя она может, конечно, сопровождаться переживаниями). Это прежде всего - акт воли, решение, “подвиг веры”, как говорит Писание. В сказке К.С. Льюиса «Серебряное Кресло» Лужехмур отвечает колдунье, правящей в подземном мире: «Может, и правда все, что вы тут говорили. Не удивлюсь. Лично я из тех, кто всегда готов к худшему. Так что не стану с вами спорить. Но все-таки одну вещь я должен сказать. Допустим, мы и впрямь увидели во сне или придумали деревья, траву, солнце, луну и звезды и даже самого Аслана. Допустим. В таком случае вынужден заявить, что наши придуманные вещи куда важнее настоящих. Предположим, что эта мрачная дыра — ваше королевство — и есть единственный мир. В таком случае он поразительно жалкий! Смешно. И если подумать, выходит очень забавно. Мы, может быть, и дети, затеявшие игру, но, выходит, мы, играя, придумали мир, который по всем статьям лучше вашего, настоящего. И потому я за этот придуманный мир. Я на стороне Аслана, даже если настоящего Аслана не существует. Я буду стараться жить, как нарниец, даже если не существует никакой Нарнии. Так что спасибо за ужин, но если эти двое джентльменов и юная леди готовы, то мы немедленно покидаем ваш двор и побредем через тьму в поисках Надземья. Этому мы и посвятим свою жизнь. И даже если она будет не очень долгой, то потеря невелика, если мир — такое скучное место, каким вы его описали».

Мы взываем к Богу, потому, что мы так решили - отозваться на Евангелие обращением и верой. Этого решения не всегда будет легко держаться - но в этом и подвиг веры. Мы повторяем слова молитвы - даже если нам кажется, что нас никто не слышит.