|
православный публицист Сергей Худиев
Буддистская медитация поразительно похожа на православную «умную молитву». Не родственны ли эти духовные практики?
Молитву действительно путают с медитацией, хотя это принципиально разные вещи. Согласно словарю Ожегова: «Медитация — состояние глубокой умственной сосредоточенности на чём-либо одном, отрешенность от всего остального; действие, приводящее в такое состояние. Вообще глубокие размышления, сосредоточенность на чём-либо».
Существуют разные типы медитации, но все они имеют нечто общее. Буддистские монахи, например, перебирая четки, повторяют “Ом мани падме хум” (эту фразу обычно переводят как “О! Жемчужина в цветке лотоса!”); православные монахи, опять же, перебирая четки, повторяют “Господи, Иисусе Христе, Сыне Божий, помилуй меня, грешного”. Со стороны это кажется похожим, однако, в медитации отсутствует то, что сразу заметно в молитве – личное обращение. Буддисты не молятся жемчужине в цветке лотоса как некой личности. Цель этой практики другая. Эта мантра, по мнению тибетских буддистов, помогает пробудить природу Будды, которая, согласно их учению, содержится во всех созданиях. Цели медитации могут несколько отличаться в разных восточных традициях, и, в общем, мы можем описать медитацию как процесс приведения психики в особое состояние внутренней сосредоточенности — это состояние сознания часто называют трансом. Принципиальная разница здесь в том, что медитирующий стремится привести себя в определенное состояние; молящийся же взывает к другому.
Цель медитативной духовной практики — самоусовершенствование. Цель духовной практики в христианстве — познание и прославление Бога. Это может включать в себя (и включает) стремление к духовному совершенству, но такое стремление для христианина существует только и исключительно в рамках отношений с Богом. Там, где медитирующий созерцает свой пупок, взгляд христианина обращен на Иисуса Христа. Там, где медитирующий ожидает духовных благ от собственных сосредоточенных усилий, молящийся ищет милости от Бога.
Эти практики исходят из разных представлений о мироздании, о месте человека в нем, о вечном спасении. Показательны слова, которые, например, приводит буддистский монах Тецуно Уно:
«Шакьямуни часто задавали вопросы, которые задаются и сейчас, например: существует ли Бог? Кто создал мир? Есть ли жизнь после смерти? Классическим ответом, который обычно давал Будда, было молчание. Он отказывался отвечать на эти вопросы специально, так как «в них нет пользы, к их нельзя применить религиозной жизни, и не ведут они к Высшей Мудрости, Блаженству Нирваны».
Буддист принципиально не интересуется Богом. Для христианина именно Бог — его величайший интерес. Этим обусловлено и различие духовных практик — буддист медитирует, в то время как христианин взывает к личностному, всемогущему, нравственно благому Богу, который создал и поддерживает в бытии весь мир и его самого. К Богу, перед которым он несет ответственность за свое поведение и от которого ожидает спасения. Молящийся исповедует свои грехи, взывает о милости, благодарит за милости уже оказанные — делает все то, что совершенно немыслимо в рамках восточной медитации. Как говорит Пророк и Псалмопевец Давид:
«К Тебе взываю я, ибо Ты услышишь меня, Боже; приклони ухо Твое ко мне, услышь слова мои» (Пс.16:6).
В рамках того же Буддизма взывать бессмысленно и не к кому, остается только медитировать.
>> задать вопрос
|
|
|