Путь, пройденный российскими протестантами за последние 10-15 лет столь неоднозначен и самобытен, что для того, чтобы его переосмыслить потребуется ещё немало времени. Настоящий обзор не претендует на то, чтобы считаться серьёзным исследованием, а лишь делает шаг к осмыслению позиции. В рамках данного небольшого материала, безусловно, не представляется возможным описать ситуацию в современном евангельском движении во всех ракурсах. Тем не менее, делается попытка выделить некоторые основные тенденции и черты, присущие нынешней ситуации. Негативные моменты, отмеченные в настоящем сообщении не должны затмить то многое, что сделано за последнее десятилетие. Они призваны лишь помочь попытаться объективно оценить то, что проделано за эти годы и обозначить то, на что следует обратить особое внимание.
Трудно определить точно момент, когда ситуация в церкви (как и в обществе в целом) начала меняться. После достаточно широкого освящения государственными средствами массовой информации празднования даты 1000-летия крещения Руси стало понятно, что взаимоотношения государства и религиозных организаций изменились коренным образом. Постепенно, диалог пришёл на смену конфронтации. На фоне стремительных изменений в стране, естественно, менялась и ситуация в евангельском движении.
В начале девяностых годов интерес к религии в обществе резко возрос. Этот интерес был достаточно многогранным. Это и попытка найти что-то твёрдое и стабильное в быстроменяющемся и, как казалось многим, рушившемся мире, и интерес к прежде запретным темам, и желание разобраться в себе. В результате этого, посещаемость церквей выросла многократно. На евангелизационные собрания в крупных городах собирались тысячи человек. На улицах и площадях порой можно было увидеть, картины, когда беседа между несколькими людьми о Боге и о Библии перерастала в настоящий митинг. Одновременно, на этой волне на пространстве бывшего СССР появились совершенно уникальные секты (Белое братство, церковь Виссариона и т.п.)
Евангелизационные кампании начала девяностых в России на фоне возросшего интереса общества привели к значительному численному росту в протестантских общинах. Надо признаться, что церковь оказалась не вполне готова к тому духовному пробуждению, о котором так долго молилась.
Претерпев вместе с обществом за десяток лет множество катаклизмов, успев за короткий срок пережить и развал империи, и путчи, и возрождение интереса к религии, и его утрату, российский протестантизм приобрёл некоторые характерные черты.
Одной из особенностей сегодняшней ситуации является то, что состав многих церквей кардинально изменился за минувшее десятилетие. Если раньше большинство крещаемых составляли в основном люди, воспитанные в христианских семьях, то с начала девяностых годов в церковь вошли многие, кто не имел никаких христианских корней и был абсолютно не знаком, как со Священным Писанием, так и с церковной культурой и традицией. Эта особенность имеет свои положительные и отрицательные стороны. Прежде всего, это, несомненно, расширило возможности общин. В церковь вошли люди из разных социальных слоёв, с разным уровнем образования, что открыло новые возможности для евангелизации. В то же время, такое резкое изменение состава общин принесло и некоторые побочные результаты.
Неофиты не всегда вписывались в сложившуюся годами схему. Во многих случаях люди, выросшие и воспитавшиеся вне христианского окружения, были более социально-активные. В то же время, многие моменты в церковном устройстве и церковной жизни, как и вопросы богословия, которые не вызывали ни у кого никаких вопросов и воспринимались, как нечто очевидное и само собой разумеющееся, у них вызывали вопросы. Зачастую эти вопросы не находили ответов. Одним из слабых звеньев здесь можно указать отсутствия ясно выраженного канонического права во многих протестантских церквях. Кроме того, люди, знавшие друг-друга с детства, традиционно держались вместе, а вновь пришедшие иногда оказывались, как бы в некоторой изоляции. В результате в некоторый общинах образовались как бы две неформальные группы - те, кто вырос в церкви и те, кто пришёл сравнительно недавно.
Вопрос о структуре церкви, миссии или любой другой христианской организации, вообще больной вопрос для России. Причин этому достаточно много. Это и пришедший из православия некоторый антиинтелектуализм, фатализм и своеобразная эстетика смирения. Вопросы о сообществе верующих, как об организации, кажутся нам подозрительными, а вопрос о том, как должна быть организационно построена церковь - "недуховным" и лишним. Если раньше в период тоталитарного государства вопрос церковного устройства не стоял так остро, так как решался во многом с учётом внешних факторов под сильным давлением властей, то в последние годы этот вопрос стал актуален.
Одной из характерных черт современности можно назвать резкий численный рост количества церквей, объединений, миссий и других христианских организаций. Например, в восьмидесятые годы в таком крупном городе, как Санкт-Петербург существовало лишь несколько протестантских приходов. С начала девяностых количество церквей различных конфессий выросло многократно. Наряду с положительными моментами, возникли и некоторые отрицательные. Пожалуй, наиболее характерным стали достаточно сложные взаимоотношения между церквями. Одна из причин некоторой напряжённости в отношениях кроется в том, что многие лидеры вновь появившихся церквей были выходцами из одной-двух общин, существовавших ранее, а выход не всегда был безболезненным. Как следствие этого, во взаимоотношениях между церквями присутствуют много личных моментов. Отсюда вытекает и взаимное недоверие друг к другу, и даже некоторое злорадство при неудачах другого.
Большое количество вновь образовавшихся в начале девяностых годов церквей возникали, как некоторый протест. На фоне демократических преобразований в стране церковь выглядела не всегда готовой к свободе и открытости. Человек выходил из церкви, членом которой он являлся и образовывал новую общину, провозглашая в качестве основной ценности именно свободу, которой ему не хватало прежде. Парадокс ситуации оказался в том, что многие из образованных на этой волне церквей были построены на более авторитарных началах. Во многих случаях их можно назвать церквями одного человека, когда всё существование общины зависит от одного, как правило, достаточно харизматичного лидера, а при его уходе, церковь перестаёт существовать.
Рассматривая особенности современного российского протестантизма нельзя не отметить традиционное для нашего народа стремление к крайностям. Эта черта характерна вообще для России и, конечно, она не могла не проявиться и в нашем отечественном протестантизме. В статье И.В. Подберезского "Размах, максимализм, решительность", опубликованном на сайте baptist.org.ru, мы читаем: "…нам предлагают только две точки зрения, полностью исключающие друг друга. Или поворот рек: то их чуть ли не все собирались повернуть, то полный запрет - ни одной нельзя трогать! Хотя Европа, на которую любят ссылаться, вся изрезана каналами, равно как и Китай. У нас же либо "Долой!", либо "Даешь!", середины нет."
Эта тенденция тяги к крайностям наблюдается и в протестантской среде. Особенно это стало заметно теперь, когда многие церкви получили возможность заявлять о своей позиции и как-то реагировать на происходящие события. Многие общины стали выпускать свои газеты, появились радио и телепрограммы. При беглом взгляде на многочисленные газеты, журналы, пресс-релизы бросается в глаза то, что доминирующем знаком препинания во многих из них является восклицательный знак. Причём, часто это бывает две противоположные позиции. Часть протестантского сообщества используют в своих текстах данные знаки препинания, чтобы обратить внимание на позитивные достижения, а другие столь же эмоционально говорят о том, что все мы уже стоим у последней черты. Одним словом "Ура!" или "Караул!" Часть постоянно заявляет о "великом пробуждении", которое состоялось в городе N, после проведённой евангелизации, об "удивительным духовном прорыве", "великой духовной революции!" и так далее.
Другая часть более склонна видеть тревожные факты - "последнюю чашу", "невероятные гонения, которых никогда прежде не было". В любом высказывании какого-нибудь депутата или в статье, опубликованной в городской газете, видится не меньше, чем последняя капля, которая разрушит мир. В результате, на лицо определённый дефицит в трезвой и объективной оценки текущей ситуации с христианской точки зрения.
Последнее десятилетие открыло большие возможности для проповеди Евангелия в России. Это и свобода, которую мы не знали прежде, и новые телекоммуникационные технологии, позволяющие обращаться к большому числу людей. К сожалению, следует признать, что эти возможности используются недостаточно. Безусловно, одной из причин является недостаток материальных ресурсов, который испытывают почти все церкви. Но, всё же, главной причиной является неумение общаться. В настоящее время у многих светских средств массовой информации есть определённый интерес к жизни протестантов в России и они готовы к сотрудничеству, но при условии хорошего профессионального уровня подготовленных материалов, а не набора цитат и восклицаний. Приходится признать, что голос христиан в обществе почти не слышен. Вполне исторически объяснимая для российских протестантов тенденция к изоляции не позволяет заявить о себе и в массовом сознании российские протестанты это скорее не часть российского народа, а какое-то маргинальное сообщество.
В этом аспекте необходимо также отметить, что российские церкви вообще и протестантские в частности, к сожалению, не сумели найти общий язык, как с неверующими людьми, так и с многими своими же членами. Проблема здесь заключается в том, что большинство наших обращений (с церковной кафедры, со страниц газеты или журнала, в теле и радио эфире) направлено на совершенно определённую аудиторию. Как правило, это люди недавно пришедшие в церковь. В результате, такой узкой направленности зачастую нами выделяется лишь определённый (достаточно узкий) срез общества, другие же остаются без должного внимания. Люди, находящиеся, с одной стороны этой целевой группы (неверующие и незнакомые с христианством) слышат или читают малознакомые и не очень понятные для них термины - "спасение", "покаяние", "омытие кровью Христа" и так далее. Вопросы же, которые они готовы обсуждать и задавать, часто не интересны для церкви. Остаётся лишь признать, что мы плохо умеем говорить на понятном языке и при том на волнующие людей темы.
Люди же, находящиеся, как бы по другую сторону от "целевой группы", то есть те, которые уже давно находятся в церкви и которых можно назвать зрелыми христианами, тоже недополучают духовной пищи. Будучи готовы к потреблению уже более твёрдой пищи, они продолжают по-прежнему питаться лишь молоком.
Следует также отметить и имеющую место возрастную поляризацию протестантских общин России. Это выражается в чрезмерном преобладании в поместных церквях людей определённой возрастной категории. Например, не для кого не секрет, что некоторые церкви на 80 процентов состоят из людей старше 60 лет. В то же время, в этом же городе обычно существуют общины, где основная возрастная группа это молодые люди до 25 лет. Данная ситуация хороша для формирования клуба по интересам, но видится не очень полезной для церкви.
В последние годы заметно увеличился и ассортимент христианской литературы. Появилась возможность знакомиться с литературой по богословию, историю церкви и другим дисциплинам. Появились, ставшие уже традиционными, выставки христианской литературы, проходящие в Санкт-Петербурге каждый год. На сегодняшний день большинство наименований книг являются переводными. В последние два-три года наметилась тенденция увеличения наименований книг отечественных авторов. Конечно, процесс появления собственных авторов очень долог, но некоторое движение всё же уже наметилось.
Как несомненно положительный результат последнего десятилетия можно назвать и открывшуюся возможность для российских протестантов получения духовного образования. Появившиеся относительно недавно различные протестантские учебные заведения предлагают обучение по разнообразным программам. В то же время, оставляет желать лучшего взаимосвязь церквей и учебных заведений. Зачастую, выпускники не находят себе применения. Впрочем, это отдельная и достаточно многогранная тема, выходящая за рамки данного доклада.
Традиционный для России конфликт между антизападничеством и полным пренебрежением своим наследием нашёл почву в последние годы и в протестантских церквях. Со свойственной россиянам тягой к крайностям происходит поляризация мнений в этом вопросе. С одной стороны - не всегда уместное копирование западного опыта, с другой - духовная гордыня и превозношение.
В первом случае мы имеем место с неуклюжим подражанием, которое смотрится неадекватно, когда даже проповеди выглядят, как дословный перевод с английского, а наши встречи с людьми, где мы рассказываем о Боге, мы именуем не иначе, как, например, "крузейд прорыва".
Во втором случае на лицо полное пренебрежение богатейшего духовного опыта запада и самолюбование.
Надо отметить, многие российские протестанты за десять лет прошли путь от полного отказа от собственного культурного и духовного наследия до сегодняшнего роста интереса к нему. В настоящее время многие стали воспринимать себя, как часть российского народа, интересоваться культурным наследием. В то же время, для части верующих эта тенденция выглядит, как уступки миру и потеря духовных завоеваний.
В заключение следует отметить, что сегодня, спустя более десятка лет после падения СССР настаёт время, когда российским протестантам следует оглянуться и осмотреться. Попытаться честно и объективно оценить ситуацию, в которой находятся церкви сегодня. Обозначить пути, по которым следует двигаться дальше и отметить наиболее болезненные точки.