Сегодня очень много говорят о природе гениальности. Кто-то даже называет критерии ее, рисует таблицы и набор каких-то там хромосом. Но до сих пор никому так и не удалось убедительно доказать почему из одного вихрастого мальчишки выходит гений, а из другого, мало чем от него отличающегося выходит бездарь. Бесспорно одно – гении всегда пробивали себе дорогу к воплощению своего таланта трудно, как бы они не были одарены Всевышним.

Недавно мне попалось на глаза интервью гениального русского актера Иннокентия Михайловича Смоктуновского. Он был удивительным рассказчиком. И в его рассказе я будто уловил особенности его личной харизмы, его одаренности. В интервью он сказал фразу, которая меня особенно поразила: «Если ты отступаешь от Бога – ты отступаешь от самого себя». В этой фразе весь Смоктуновский.

Свою веру он пронес и сохранил через военные годы, плен, отверженность и годы славы и почета. Его еще при жизни стали называть «гением из гениев». И до конца своей жизни он оставался удивительно «незвездным», скромным человеком, даже о собственной одаренности говоривший потупив глаза, будто ему было стыдно от этого.

Возражать против того, что Иннокентий Смоктуновский в советском кино был звездой первой величины, теперь уже бессмысленно. Впрочем, бессмысленно было и прежде, при его жизни. Сейчас его именем названа одна из малых планет. Но широкой публике вряд ли известен такой факт его биографии: в свое время Смоктуновского отказался принять в свою постоянную труппу драмтеатр одной из «маленьких, но гордых» кавказских республик по причине «непрофессионализма».

В судьбе Иннокентия Михайловича все было непросто: годы безвестности в провинции, страшные картины из прошлого. Он родился в 1925 году в Томской губернии, впоследствии переименованной в Томскую область, прошел Великую Отечественную войну, причем принимал участие в тяжелых боях на Курской дуге, при освобождении Киева, форсировании Днепра, взятии Берлина.

Вернувшись на родину, в Красноярск, Смоктуновский и не помышлял об актерской профессии. Пробовал, поступать в лесотехнический институт, учился на фельдшера, работал в порту. В театральную студию пошел за компанию с другом… и увлекся. Из местного театра его выгнали через три месяца с роковой формулировкой «противопоставил себя коллективу». И в это же время над ним, как бывшим военнопленным нависла угроза тюремного заключения. Смоктуновский бежит в Норильск.

Он был единственным человеком, который добровольно заточил себя в этот город-лагерь. Но здесь, за Полярным кругом, среди ссыльных ему было так легко затеряться: кого может заинтересовать мальчишка-актер? Иннокентий играет в местном театре и ненавидит снег – каждое утро, чтобы выйти из домишки-общежития приходится разгребать огромные сугробы. Весной 51-го года, актер заболел цингой, потерял все зубы… Оставаться на севере для него означало «смерть». И Смоктуновский перебирается в Сталинград.

Потом были скитания по Москве в одном спортивном костюме, и попытки устроиться в театр. Ни один из шести (или из восьми?) театров его не взял, сказали: тихо разговаривает, профнепригоден. В Москве его долго не принимали ни в один театр, а когда все-таки приняли, то взяли с него честное слово, что он никогда и ни под каким предлогом не будет проситься в кино.

Хорошо, что оказалась рядом женщина, которая поддержала. Хорошо, что Георгий Товстоногов, худрук ленинградского БДТ, искал в то время исполнителя роли князя Мышкина в «Идиоте» и случайно увидел Смоктуновского в фильме «Солдаты».

Настоящая фамилия Иннокентия Михайловича звучала как Смоктунович. Это потом он переделает ее в изысканный кинематографический и сценический псевдоним. Актерская слава пришла к Смоктуновскому достаточно поздно, ему на тот момент уже исполнилось тридцать два года.

Поначалу и в БДТ не очень складывалось. Роль не шла, репетировали другие, а странный Кеша сидел в стороне и задумчиво чистил апельсин. Но потом все волшебно изменилось. «Идиот» Смоктуновского не на шутку взволновал многих нормальных и не очень людей, именовавшихся зрителями, потряс профессионалов. Появился не просто новый своеобразный актер, появился новый герой, которого требовало то время, — высокодуховный, интеллигентный, негромкий и непростой. Очень непривычный, но притягательный. Попасть на спектакль «Идиот» было просто невозможно, зрители приезжали из других городов. Одна блаженная устроилась в БДТ уборщицей, как оказалось, только для того, чтобы посмотреть «Идиота» со Смоктуновским. Проработала один день, посмотрела — и уволилась.

Что интересно, и Смоктуновский достаточно неожиданно уволился из театра на гребне успеха. Когда захотел вернуться — худсовет проголосовал против его нового прихода в БДТ. Причины совсем не в премьерстве «гениального юродивого». Иннокентий Смоктуновский был элементарным конкурентом многим актерам товстоноговского театра.

Когда режиссер Григорий Козинцев объявил съемочной группе, что в роли Принца Датского он видит только Смоктуновского, многие были категорически против. Назревал «бунт на корабле», оператор пообещал, что не встанет за камеру. Тогда Козинцев вопреки всеобщему недовольству утвердил Смоктуновского на роль без кино и фото проб – случай невиданный.

Роль актеру давалась нелегко, он долго не мог почувствовать, каким может быть его необычный персонаж. Тем более, что к тому моменту уже было снято 16 «Гамлетов», сложно было не повториться. Но успех фильма превзошел все ожидания. За современную трактовку Шекспировского героя Смоктуновскому присудили Ленинскую премию. После «Гамлета» всем, даже придирчивым «чиновникам от искусства», стало понятно, что Смоктуновский живой гений, гений, признанный еще при жизни.

Через всю жизнь Иннокентий Михайлович пронес свою веру в Бога. Она спасла его на фронте, в плену, она помогла ему пройти через сплетни и интриги в театре, когда он дважды писал заявление об уходе и дважды Товстоногов рвал его заявление. В чем феномен Смоктуновского? Да как раз в его удивительном, сокрытом глее-то глубоко внутри оптимизме и солнечности. Он был необыкновенно светлым, ярким и добрым человеком. Через страдания сохранившим отзывчивость, милосердность, доброту и скромность.

Его секрет заключался, по его собственным же словам, в его личных, трепетных отношениях с Творцом. Еще в советские годы ему часто ставили на вид, что он каждое воскресенье посещал церковь. Он лишь улыбался и… продолжать быть христианином. Никогда этого не скрывал и всем спокойно рассказывал: «Он же (Бог) меня от смерти спас, из ада вывел, как могу я не быть Ему благодарным?!» Его гений, его талант стояли на прочном фундаменте личности, прошедшей через страдания и боль и не отступившей от самого себя, от того, что он считал самым важным в жизни – счастья быть христианином.